Суровые, серые стены университета встретили меня своим тяжёлым дыханием. Ах, как не хочется идти сюда! Всё протестует внутри, умоляет потерпеть ещё хотя бы денёк. Один день ни чего не изменит, ведь можно перенести. Но нет, увы, как показывает практика: где один день, там два, а где два там и неделя, так получаются прогулы длинною в месяц. К огромному сожалению, увлекательный полёт в страну вечного праздника и беззаботного веселья подошёл к своему логическому завершению, наступило время суровых будней.
Высокая стеклянная дверь с укором скрипнула, поддаваясь неуверенному натиску руки. Гранит и мрамор, шум и суета, к этому надо привыкать заново. Ощущение чужеродности в этом организме под названием университет не покидало меня с первого дня обучения, но в такие моменты оно особенно обострялось. Требуется время для адаптации. Так... ладно, сигарета, выкуренная в курилке, перекинуться парой слов со знакомыми лицами, и всё станет на свои места. Появление здесь после долгого отсутствия чревато попаданием в информационный поток множества новостей различного рода тематики и важности. Тут главное суметь вовремя отфильтровать и классифицировать всю эту лавину слухов и сплетен. Итак, что главное надо выяснить за сегодняшний выход во враждебную среду кабинетов и лекционных залов? Очевидно — это отношение деканата к моей скромной персоне, и, конечно, их намерения и стратегию поведения на ближайшее время. Получить такую информацию в полном объёме и без искажений можно только одним способом — самому пойти в деканат. И дураку понятно, что не стоит вламываться туда с прямыми вопросами, надо лишь привлечь к себе внимание, а там уже, если ситуация серьёзная, тебе и так всё расскажут. Вероятность того, что моё длительное отсутствие ни кем не было отмечено, весьма мала, хотя, всегда есть шанс избежать неприятного разговора. Вот она, старая лестница с отполированными временем ступеньками, длинный, как путь на плаху коридор и, наконец, знакомая дверь с металлической табличкой. Шаг за шагом, напряжение растёт, приближаясь к точке кипения! Всё внутри сжалось в мольбе о том, что бы ни куда не идти, подождать ещё немного, но ждать, увы, не позволяли ни рамки марали, ни нормы установленные деканатом. Я нагулял достаточно часов для нескольких отчислений. Какие новости ожидали за дверью заместителя декана, не ведал, наверное, и сам Бог, Бог, может и не ведал, а вот Сергей Владимирович, человек, разговор с которым я намеревался провести, мог определённо ответить на вопрос о моей дальнейшей судьбе.
Ох, как же всё-таки дурно влияют на организм такие мероприятия. За час, проведённый здесь, было душно при двадцати градусах по Цельсию, а, сверху не переставая, давили все семьсот тридцать сем миллиметров ртутного столба. Пугающего разговора избежать, конечно, не удалось. Нервный дядька с сединой в шевелюре и присущей всем преподавателям его возраста долей маразма, долго кричал, ударяя время от времени по столу очками с толстой роговой оправой, почему-то перемотанной в одном месте проволокой. Но слава Иисусу, хвала Аллаху и другим божествам, известным человечеству, за то, что позволили мне доучиться здесь хотя бы до сессии. Не подумайте, что радость моя вызвана мыслями о предстоящих годах обучения в ненавистном месте. Порой желание послать всё и всех по средствам непечатных выражений больно сжимает непокорное сердце, но, видя в качестве альтернативы несение службы в рядах армии нашей родины, понимаешь, что выбор очевиден. Я патриот, но кому понравится перспектива проживания в казарме и употребления вместо еды перловой каши? Так что приходится тянуть нелёгкую ношу.
Как ни крути, а процедура психологического давления на студентов всегда идёт по накатанной схеме, и попав несколько раз в такую ситуацию, начинаешь скучать вместо того, что бы испытывать страх за дальнейшую судьбу, или угрызения совести за бесцельно прожитые годы. Начинается с того, что вам сообщают о том, что, мол, приказ об отчислении с вашей фамилией уже подписан. Паника не позволяет взять под контроль ситуацию, и единственное, на что хватает сообразительности - это попытаться завести разговор с заместителем декана на предмет решения проблемы без вовлечения вышестоящих инстанций, как говорится, не вынося ссоры из избы. Мужчина с нотками праведного гнева в голосе сообщает, что исправить ситуацию не видится возможным, решение окончательное и обсуждению не полежит. И вот, когда надежда на удачный исход, перестаёт реагировать на попытки реанимации, дрожащая рука тянется к ручке двери, за которой ожидает суровый мир с новыми подробностями жизни после отчисления, вас останавливают и усаживают на стул. Затем следует длительное и профессиональное избиение, в моральном смысле, разумеется, в ходе которого вам сообщают, что факт отчисления является пока лишь вероятностью, способной стать равной единице, то есть полноценным фактом, при таком же отношении к учёбе в дальнейшем. Всё это оказывает эффект неожиданно вылитого на голову ведра холодной воды. Но на обиду сил не остаётся, ибо радость от мысли, что вы ещё на плаву, перевешивает все негативные настроения. Завершая беседу, человек, ставший для вас уже почти другом, уверен, что пробудил в очередном бездельнике тягу к учёбе как минимум на месяц. Сказать по правде, методика работает, хотя и стара как мир. Сразу хочется ходить на лекции, сдавать лабораторные, участвовать в семинарах, словом, поднимать свой рейтинг в глазах преподавателей любыми силами. Только действует эта терапия не долго, да и иммунитет вырабатывается при частом применении. На какие только ухищрения не идут наши наставники, для воздействия на неблагожелательные элементы, угрозы, унижения, упрёки: всё это испытало не одно поколение студентов. Но нашего брата голыми руками не возьмёшь!
После такой взбучки, срочно требовались положительные эмоции, а где их найти в месте, олицетворяющем саму скуку? Правильно, в буфете. Буфет – это маленький остров спокойствия и уюта в океане паники и безнадёжности. Приветливая женщина за стойкой сделала мне кофе. Ноги вели тело к столику, а мысли несли дальше, в дебри рассуждений о близком и далёком будущем. Идя на автомате и не глядя на окружающих, я был бестактно вырван из собственных размышлений знакомым голосом:
- Здорова! Саня!
- Привет! – голова обернулась от неожиданности, насколько позволяли шейные позвонки.
- Подумать только, где б мы могли ещё встретиться. – Белобрысая круглая башка расплылась в дружелюбной улыбке.
- Ох, Колян, ты чё так пугаешь? Меня чуть удар не хватил. – Я рухнул рядом на стул, пожав руку.
- И что же это так тебя тревожит, друг мой, что людей вокруг не замечаешь?
- Только что из деканата.
- И? – С не убедительным интересом продолжил Коля.
- Ну что, что и? В первый раз что ли? Сам знаешь, как это бывает.
- Да, да знаю. Поэтому, соблюдая правила этикета, будем считать, что вопрос «КАК ДЕЛА?» я тебе задал, а ты ответил на него в полном объёме.
- Принято, - приятно общаться с людьми, которые тебя понимают с полуслова, – поговорим лучше о чём-нибудь хорошем.
- О девушках?! – Встрепенулся товарищ.
Еда и девушки – две вещи, которые попадали в категорию «хорошее» с точки зрения моего строго друга Николая, остальное было лишь тяжким бременем, необходимостью, навязанной суровой реальностью. Но не подумайте, что он представлял собой ограниченную, инфантильную особь, мотивацией к действиям, для которой являлся лишь небольшой набор основных инстинктов. Многогранный, всесторонне развитый человек просто слишком потакал своим слабостям.
- Ну почему сразу о девушках? Можно, например, о…
- А почему нет? – Ловеласа уже было не унять. – Ты не считаешь это нормальным?
- Просто с тобой только об этом и говорим, - хвастать на самом деле было не чем, и разговоры эти кроме чувства неполноценности ни чего не давали, - сколько можно?
- Мне кажется нормальным, что два взрослых парня, можно сказать мужика говорят о противоположном поле. А то что, молодой, здоровый пацан не занимается регулярно сексом, как раз не нормально.
- Ой, слушай, отсохни… - оборону от несправедливых нападений прервал неожиданный звонок.
- Ах, как незаметно летят минуты, - Коля неохотно поднялся со стула, бросив кусок теста от чебурека в тарелку со скомканными салфетками, - сей час лекция по сапромату, идёшь?
- Сходим, раз уж пришёл. – Лишние прогулы, учитывая ситуацию, были не к чему.
Люди лавиной потекли к высоким дверям аудитории, казалось, что весь этот напор снесёт стену и хлынет огромной волной на столы, затопив всё помещение вплоть до верхних рядов амфитеатра. Однако, студенты организованно и быстро просачивались в сравнительно узкий, для такой толпы, проход. Свет ровно падал в окно величиной во всю стену, так что лампы были погашены. Старые доски, составлявшие пол и ступеньки, скрипели под ногами, потёртости на них кое-где показывали сквозь коричневую краску слой более старой зелёной, и всё это, смешавшись, придавало покрытию неповторимый оттенок. Стена посыпала штукатуркой плинтус и доски пола, возле него. Люди не торопливо рассаживались за столы, потемневшие от времени, надписей и рисунков, оставленных не одним поколением учившейся здесь молодёжи. Внизу, у подножья горы из мебели выступал небольшой подиум, на котором расположилась трибуна, за ней на стене висела большая доска чёрного цвета с грязно-белыми разводами от мела. Возле доски стоял важный, всегда слегка раздражённый Кирилл Михайлович – наш лектор. Всем видом показывая, своё недовольство таким долгим приготовлением к занятию он демонстративно провожал глазами каждого из последних усаживающихся, попутно кидая пропитанные специфическим сарказмом комментарии.
- Довольно. - Лектор решительным шагом метнулся к двери, захлопнул её перед очередным замешкавшимся разгильдяем и повернул ключ в замке. - Всё! лекция будет для тех, кто умеет ценить время. Моё время и... - сделав паузу, добавил, - и ваше время.
Так начинались все лекции Кирилла Михайловича.
Чётко поставленные за многие годы преподавания жесты и дикция помогали этому сухому, педантичному человеку знакомить будущих специалистов с миром сопротивления материалов. Отсюда, с самого верха последних рядов открывался замечательный вид, но сидели мы там не из за него. Именно место расположения студента в аудитории, как нельзя лучше показывает его успеваемость, вряд ли увидишь отличников, разгадывающими кроссворды на задних рядах. Тот, кого интересует учёба, сядет поближе, что бы не пропустить ни единого слова лектора. А остальные, желающие поскорее пережить ненавистные полтора часа, прячутся от суровых преподавательских глаз наверху. Вот знакомые всё лица, кивают, здороваясь, машут руками, приветствуют всеми известными способами. Моё длительное отсутствие точно заметили. Общий фон враждебности окружающей среды ослабевает, уступая место радости от общения с людьми, которых давно не видел. Шепот постепенно превращался в речь всё более и более высокой громкости, перерастал, затем, практически в крик... пока Кирилл Михайлович не делал очередное замечание. Действие замечания длилось какое-то время, но какие силы могут удержать молодой энергичный темперамент.
- Да ты что?! - Восторженно взвизгнул Сергей с ряда передо мной. - столько нагулял и так отделался, только предупреждение. Повезло! Ну ты даёшь...
- Сколько часов прогулов? - спросили сзади.
- Как курсовой сдавать собираешься?
Вопросы перемешались, новости и комментарии полились рекой.
- Молодые люди! - громом с молнией ударил знакомый голос, всегда застигающий врасплох. - Вы уже столько времени пытаетесь сорвать мне лекцию...
Как он оказался так быстро прямо возле меня? От неожиданности дар речи стал пропадать, поэтому ответить что-то вразумительное я не смог. Сильно полысевшая голова склонилась ближе, почти к самому лицу, обжигая взглядом мутно-серых, почти бесцветных глаз.
- Конспектик позвольте. - подчёркнуто официально потребовал лектор.
Пожилая, но ещё твёрдая и уверенная рука схватила листик, лежавший передо мной. Заводить целую тетрадь по одному предмету было неоправданной роскошью, учитывая посещаемость, весь курс лекций занимал пару, тройку листов. Посему, часто практиковалось конспектирование материала на вырванных у соседа отдельных бумажках, если вообще что-то записывалось. Восторга или хотя бы одобрения в каменном лице Кирилла Михайловича разглядеть не удалось, скорее напротив морщины слились в гримасу выражающую сильное негодование. Не знаю, что больше его расстроило: сам мятый кусок бумаги, или несколько строк из лекции, написанные на нём. Ярость залила глаза и мозг пожилого мужчины, жестикуляция стала активней, голос резче.
- Вон от сюда! – Скомандовал он, и мысли о том , что это шутка не возникло ни у кого.
А когда я уже спустился вниз, и до двери оставалось пару метров, услышал дальнейшие напутствия:
- Ко мне на занятия вернётесь только с запиской из деканата, о том, что они разрешили вам снова посещать лекции по сопротивлению материалов. – Затем добавил, не сходя сверху. – И ещё, юноша, думаю, вам будет очень сложно сдать этот экзамен.
Вот те на! Уходя с позором из аудитории, я понял, что гнев ни кого не красит.
Что делать? Дождаться перерыва и поговорить с безумным стариком тет-а-тет? Сомневаюсь, что поможет. Нет, надо переждать, пусть остынет, а там видно будет, может, пронесёт. Да, не плохое начало. Вот почему так всегда получается? Только решил исправиться…
